МУЗЕЙ НАТО

Спустя три месяца после принятия НАТО новой «Стратегии-22» можно более спокойно и глубоко проанализировать и сам документ, и мнения о нем ученых и экспертов, которые до сих пор продолжают появляться.[1] И если внимательно подойти к теме, окажется, что «новая» концепция далеко не нова и по факту фиксирует тезисы, по которым альянс существует как минимум последние десять лет. Однако фундаментальной новацией можно считать смену ролей и главных качеств противников НАТО. В прошлом веке признание СССР легитимным государством и респектабельной великой державой служило основой биполярного миропорядка: Запад не только считался с его интересами, но и относился с уважением к самому государству. Иное дело сегодня. В восприятии Западом и НАТО своего главного противника – России – нет места для уважения и признания законности ее требований в сфере безопасности. При этом учитывать интересы еще двух держав – Китая и Индии – большая семерка НАТО тоже не намерена. Альянс явно ставит целью глобальное лидерство и не желает считаться с другими центрами силы.

Скрытые цели и открытая агрессия

Несмотря на то, что в «Стратегии-22» НАТО наконец прямо и открыто объявила о том, что Россия и Китай являются главными угрозами для интересов альянса, свою истинную сущность организация по-прежнему публично не признает, упорно продолжая именовать себя оборонительным альянсом.

«НАТО полна решимости защищать свободу и безопасность своих членов. Ее ключевое назначение и величайшая ответственность состоит в том, чтобы обеспечить нашу коллективную безопасность, против всех угроз, исходящих с любых направлений. Мы оборонительный союз. Наша новая стратегическая концепция подтверждает ключевую цель НАТО – обеспечить нашу коллективную безопасность, основанную на видении в 360 градусов. Она определяет три основные задачи: сдерживание и оборона; предотвращение кризисов и управление ими; кооперативная безопасность».[2]

Здесь остается лишь согласиться со словами главы российского МИДа Сергея Лаврова о том, что называть НАТО исключительно оборонительным альянсом сегодня «уже глупо и стыдно».[3]

На взгляд политологов-международников, «Стратегия-22» вообще содержит весьма ограниченное видение мировых проблем и места НАТО в современном мире. В мадридском документе, по существу, суммировано то, что уже было в заявлениях Брюсселя в период 2012-2021 гг. и проявилось в это время в конкретных действиях как всего альянса, так и отдельных его участников.

Например, многое из того, что в «Стратегии-22» выглядит как новация, давно уже прозвучало в неформальном и рекомендательном, но созданном по инициативе генсека Столтенберга (к Брюссельскому саммиту 2021 г.) документе «НАТО-2030. Объединенные для новой эры» («NATO 2030: United for a New Era»).[4]

В частности, уже тогда было провозглашено включение космического пространства в «сферу ответственности» НАТО и требование обновления организации и защиты коммуникаций, включая сети 5G. Да и трактовка нашей страны как главной угрозы интересам НАТО в этом «экспертном докладе» была прорисована совершенно четко. Теперь уже никого не удивляет, что в натовских концепциях геостратегические интересы альянса не ограничены Северной Атлантикой. Брюссель и Вашингтон в своих стратегических выкладках давно оперируют целыми континентами.

Как писал еще в июне 2021 г. один из видных научных экспертов альянса Б. Джонс (Bruce Jones), «для определения будущей роли НАТО в мире следует обратиться к четырем [ключевым] регионам». Кроме Европы, это Арктика, Азия в целом и один из ее актуальных субрегионов – либо Ближний Восток, либо Центральная Азия. При этом недвусмысленно поставлен и важнейший военный вопрос – «сможет ли НАТО вести две стратегические операции, скажем, в ответ на резкий кризис в отношениях США-КНР в западной части Тихого океана и на одновременное осторожное продвижение России в Балтийском регионе».[5]

Однако принятие стратегической концепции – важный рубеж, который во многом подводит итоги примерно двух десятилетий развития и политики альянса, и реализации Соединенными Штатами Америки своей роли как его единоличного лидера.

В этой связи отметим прежде всего то, что уже давно подвергалось анализу авторитетными российскими учеными. Так, например, профессор МГИМО А.Д. Богатуров еще в 2004 г. указывал, что многополярность мира – пока еще тенденция, а реальная макроструктура – однополярная. При этом «полюсом… является не одна страна, а узкая группа оси «семерка – НАТО» (т.е. G7 в составе США, Великобритания, Германия, Италия, Канада, Франция и Япония). Тот же А.Д. Богатуров предложил термин «однополярно-плюралистическая» для определения структуры миропорядка, отмечая при этом сохранение «равноположенности развития» многих стран и регионов, которые не поддались тренду глобализации как следования только образцу евро-американской цивилизации.

В 2010-2011 гг. прозвучали и другие мнения. Среди них, в частности, было здравое предложение трактовать современный миропорядок и стремление Запада к глобальному господству как «олигополию», то есть как установление «власти немногих», суть которой состоит в том, что группа наиболее развитых и мощных стран стремится удержать контроль над исполнением основных функций внутри всей системы международных отношений. В связи с таким определением стоит понимать НАТО как ключевую военно-политическую структуру, крайне необходимую этой группировке-доминанту («коллективному Западу» и таким его союзникам на Востоке, как Австралия и Япония).[6]

В 2016 г. академики А.А. Кокошин и А.Н. Панов предложили свои оценки и прогноз развития макроструктуры миропорядка (как «системы мировой политики»), указывая и на стремление США создать однополярный мир «для себя», и на идущий одновременно с этими попытками процесс эрозии монопольного положения США как сверхдержавы.[7]

Независимость = угроза

Конечно, для граждан России наиболее интересно видение Брюсселем нашей страны, ее интересов и роли в мире. Сегодня в этом смысле можно ничему не удивляться – «российская угроза» упоминается в натовском документе чаще, чем что-либо другое. Вызов для всех членов НАТО – само существование современной России. «Стратегия-22» обозначает этот вызов так:

«Россия совершенствует свои ядерные силы и расширяет арсенал своих новейших средств доставки… Она нацелена на дестабилизацию стран Востока и Юга. На крайнем Севере ее возможности по прорыву укреплений союзников и нарушению свободы навигации через Северную Атлантику являются вызовом для всего Альянса. Наращивание военных возможностей Москвы, включая регионы Балтики, Черного и Средиземного морей… бросает вызов нашей безопасности и интересам».

Китай как стратегический партнер России в пункте 13 «Стратегии-22» тоже отнесен к группе «вызовов» (читай: врагов).

«Вызовом для наших интересов, ценностей и безопасности являются заявленные Китаем намерения и политика принуждения. Китайская Народная Республика использует широкий круг политических, экономических и военных инструментов для того, чтобы расширить свое глобальное влияние и спроецировать свою мощь на внешний мир. При этом неясными остаются ее намерения, стратегия и наращивание военных возможностей».  

Заметим, что «неясные намерения» Китая можно отнести к чему угодно, но только не к НАТО. Одно из последних заявлений руководства КНР (через представительство страны при Евросоюзе) от 8 февраля 2022 г. однозначно заявляет позицию этой великой державы: КНР выступает однозначно против расширения НАТО. Китай также призывает отказаться от конфронтационной идеологии времен «холодной войны», которую до сих пор исповедуют в Брюсселе.[8] Не случайно англоязычная китайская газета «Global Times» выразила в мае 2022 г. серьезную обеспокоенность КНР в связи с перспективой вступления в альянс Финляндии и Швеции.[9]

Продолжать изложение тезисов «Стратегии-22» относительно КНР можно и далее, но, вероятно, лучше завершить рассмотрение этого сюжета короткой репликой, которую в ответ на заявление Брюсселя о «вызове-угрозе» со стороны КНР дал официальный представитель китайского МИД Чжао Лицзянь. По его мнению, сам североатлантический альянс «и есть системный вызов миру и стабильности во всем мире».[10]

Так или иначе, но в «Стратегии-22» Китай и Россия выглядят как противники, которым приписывают уже не только «вызывающее поведение» на мировой арене, но и агрессивные войны, и операции гибридного характера, и атаки в киберпространстве, которые якобы наносят значительный вред интересам НАТО. Этот набор «прегрешений» двух не подчиненных альянсу держав так или иначе присутствует по всему тексту итогового документа. Но ничего нового здесь на самом деле нет, кроме разве что большей, чем ранее, откровенности в определении приоритетных противников. То, что привлекло внимание обозревателей, на самом деле уже давно присутствовало в документах и публицистике НАТО в разрозненном, а иногда и в консолидированном виде.

Например, как пишет сотрудница натовских агентств (STRATFOR и Центра европейской безопасности им. Дж. Маршалла) А. Колибасану (Antonia Colibasanu), для альянса давно было характерно восприятие «угрозы Восточной Европе, а то и США» со стороны «растущего влияния России» и, соответственно, принятие ответственности за отражение такой угрозы «путем обороны и устрашения (deterrence)» именно Североатлантическим альянсом, а не Евросоюзом.[11]

Усиление против российской угрозы

Другими примерами того, как уже сделанное преподносится как новация в официальном документе, можно считать почти все современные векторы эволюции НАТО. Предварительные итоги примерно за десять лет видны, например, уже в заявлениях 2019 г., которые по случаю 70-летия альянса были озвучены американскими генералами и ведущими политическими аналитиками, работающими в структурах НАТО. Генерал К. Скапаротти (Curtis M. Scaparrotti), командовавший тогда войсками США в Европе, писал, что «адаптация НАТО к новым мировым реалиям началась после саммита в Уэльсе в 2010 г. (тогда принимали предыдущую «Стратегическую концепцию» – прим. ред.), когда мы признали, что переживаем поворотный момент в евроатлантической безопасности. Были определены транснациональные угрозы, наличие агрессивной России, нестабильность на Ближнем Востоке и в Северной Африке».[12] Как главные формы ответа на эти угрозы Скапаротти выделил резкое ускорение конкретных военных приготовлений альянса: например, создание в рамках НАТО «Объединенных сил наиболее высокой готовности» (VJTF) и (после саммита в Брюсселе в 2014 г.) дополнительной группы сухопутных, морских и воздушных сил (30 единиц ВМФ, 30 батальонов с техникой и 30 эскадрилий ВВС). Это «группа 4-30», в течение 30 дней собираемая для совместного участия в боевых действиях.

Также не со вчерашнего дня, а с 2010 г. было очевидно стремление так или иначе «подтащить» к границам России и инфраструктуру НАТО, и дать войскам альянса «освоить» новые территории – это все уже под лозунгом «возрастания агрессивности России». Лучший пример – наращивание сил и средств НАТО в Польше и Прибалтике. Уже в 2008 г. помощник госсекретаря США по делам Европы и Евразии У. Митчелл (A. Wess Mitchell) открыто призывал направить в этот субрегион дополнительные американские силы, что и было сделано в 2012-2020 гг.

Для Прибалтики после саммита в Уэльсе в Военно-штабном комитете был разработан план «Орел-страж» («Eagle Guardiаn»), предполагавший использование девяти американских, германских и польских дивизий для отражения гипотетического российского вторжения в Эстонию, Латвию и Литву.[13] Создание новых логистических площадок, поступление вооружений, тренировки личного состава и прочее – все это шло в Восточной Европе по нарастающей линии именно с 2010 г., вне зависимости от подготовки «Стратегии-22». Что уж говорить о событиях весны 2022 г., когда в связи с российской военной операцией на Украине НАТО буквально напичкало регион своими войсками и «военной помощью» Киеву.

Также задолго до принятия мадридского документа Скапаротти и Столтенберг считали весьма важным резкий рост военных расходов и увеличения численности вооруженных сил стран – участниц альянса по принципу внесения вклада в «общее бремя», или «Три С» («Cash, Capabilities and Combatants» – «деньги, возможности, боевые подразделения»). Уже в начале 2017 г. по сравнению с предыдущим годом, по словам Скапаротти, совокупные военные расходы членов НАТО выросли на 41 млрд долл., а к концу 2020 г. рост должен было составить около 110 млрд.[14] Все так и случилось. Почти половина участников альянса последние два-три года тратит на вооружение более, чем давно оговоренные 2% от ВВП.[15] Совокупные военные расходы пяти лидеров альянса – США, Великобритании, Германии, Франции и Италии – составляют сегодня свыше 1 трлн долларов.

Нерушимое лидерство США

Ничего принципиально нового «Стратегия-22» не приносит и в неформальную структуру отношений внутри альянса. Соединенные Штаты – это бесспорный лидер, и никаких перемен здесь нет и быть не может. Официально прокламированное равенство членов и «коллективные» заботы о безопасности, о «вызовах» и прочем не имеют к реальности никакого отношения. Диктат Вашингтона и его опора на наиболее близких союзников – Лондон и Берлин – остаются доминантами в процессе принятия ключевых решений.

В отношениях США с союзниками это все давно уже не только понятно, но и исследовано российскими учеными. Отношения внутри «оси» (НАТО и G-7), как отмечал А.Д. Богатуров, всегда строились на том, что США пресекали все тенденции неуместного «свободомыслия» в рядах НАТО. «Американская дипломатия стремится не только закрепить за собой основные рычаги лидерского управления миром, но и обеспечить согласие на это со стороны самих управляемых – по крайней мере, той их части, которую составляют «старые» члены семерки…».[16] Европа (включая и членов НАТО) – подчиненный партнер Америки, это давно известно. Как верно замечает П.Е. Смирнов, «интересам США не отвечает сценарий размывания натоцентристской модели европейской безопасности в результате формирования второго полюса силы на основе ЕС».[17]

Ядерное оружие США в Европе надолго

В «Стратегии-22» все понятно и с важностью для НАТО не только сохранения, но и наращивания ядерного компонента совокупной мощи альянса. Это тоже далеко не новость. Как подчеркивали еще пять лет назад российские ученые, важным сюжетом является то, что теперь «и речи нет о ликвидации американских ядерных вооружений в Европе. В условиях явного конвенционального превосходства России на Востоке Европы ядерные боеголовки становятся незаменимым фактором обеспечения реальности гарантий безопасности восточноевропейских членов альянса со стороны США и НАТО».[18] Как замечала Т.Б. Аничкина, именно со ссылкой на членов НАТО, якобы желающих держать у себя американское ядерное оружие, Вашингтон «фактически закрывает двери для переговоров о выводе тактических ядерных вооружений с территории Европы на национальную территорию».[19]

Россия – не равный соперник?

Но все же проблему новаций в «Стратегической концепции» можно поставить иначе. Если сделать это в историческом ключе, тогда скрытые, но фундаментальные новшества окажутся не просто очевидными, они станут выпуклыми, выдающимися. Речь идет о нынешнем восприятии альянсом главного соперника – России. Наша страна для НАТО в известном смысле военно-политический «наследник СССР». Натовские публицисты весьма откровенны: как пишет Г. Хэрд (Graeme Herd), «с момента основания НАТО и по сей день НАТО и Россия находились в структурном конфликте».[20] Но сегодня важно отметить другое – смену ролей и главных качеств противников НАТО. Они не такие, как в годы «холодной войны» во второй половине ХХ века.

Речь идет прежде всего о том, что СССР после 1949 г. всегда воспринимался не просто как «противник-враг». Это был соперник особого рода – прежде всего потому, что с его мощью нельзя было не считаться – что в Европе, что в глобальном масштабе. Более того, как верно замечал авторитетный американский историк Дж. Л. Гэддис, признание СССР легитимным государством и респектабельной великой державой служило основой биполярного миропорядка (даже в форме конфронтационных отношений с США и странами Запада).[21] США признавали и то, что мощь Советского Союза как супердержавы дает все основания к тому, чтобы Запад не только считался с его интересами, но и относился с уважением к самому государству.

Иное дело сегодня. В восприятии Западом и НАТО своего главного противника нет места для уважения России и признания законности ее требований в сфере безопасности. Почему так? Безусловно, прав А.Д. Богатуров, который замечает, что для современного миропорядка, в котором ось «семерка – НАТО» желает выступать доминирующей силой, «характерно привнесение в межгосударственные отношения принципа «избирательной легитимности», в соответствии с которым государства лидеры (опять-таки страны «оси») могут сами определять параметры законности или незаконности того или иного правительства в зависимости от соответствия или несоответствия его политики интересам… государств-лидеров».[22] Именно это и происходит в последние годы даже в российско-американских отношениях. Россию не только не считают равным Америке и требующим соответствующего уровня уважения соперником в ранге великой державы. В Брюсселе и Вашингтоне Россию считают в лучшем случае «региональной державой» с масштабом интересов преимущественно в «ближней полусфере» – то есть в прилегающих к нашей территории частях Евразии. Да и здесь нашей стране отказывают в праве претендовать на «область жизненных интересов» (даже в том, что касается безопасности), затрагивающих так называемое «ближнее зарубежье» (или часть республик – «наследников СССР», «successor states»). По меньшей мере «амбициями не по чину» в Брюсселе считаются разумные требования России не подводить военную инфраструктуру НАТО к нашим границам.

Резкое неприятие в альянсе вызывают также идеи о защите Россией прав и свобод русскоговорящих соотечественников, живущих в соседних странах. Ни о каком естественном военно-политическом влиянии России в ее ближнем географическом окружении в НАТО и слышать не желают. Неудивительно, что еще более резкое неприятие вызывает и стремление России укреплять отношения с КНР, с Индией, найти партнеров в Латинской Америке, в Африке, широко и надежно обеспечить свои интересы в Арктике.

Более того, современную систему власти в России в НАТО считают не только недемократичной и авторитарной, но и не вполне законной. Поэтому уже обычным, стандартными для массы публицистических текстов в странах НАТО выглядят сегодня формулировки о том, что Россия – это «режим Путина», что это «агрессор», постоянно действующий вне рамок международного права и прочее. А раз так, то борьба с таким государством – это нормально, вполне в духе «демократических» концепций мироустройства, лежащих в основе идеологии НАТО. Да и само противоборство НАТО с Россией давно уже признается фактически начавшимся, хотя термин «война» официально, конечно, не употребляется. В отдельных сферах структурного конфликта интересов НАТО и России, впрочем, «война» оказывается вполне уместным определением.

Не случайно целый номер журнала (спецвыпуск) «Per Concordiam. Journal of  European Security and Defense Issues», формально принадлежащего Европейскому  центру по изучению вопросов безопасности им. Дж. K. Маршалла, в 2016 г. был  посвящен «пропагандистской атаке путинской России на Запад».[23] Еще один номер этого журнала по поводу содержания «информационной войны» с Россией увидел свет в 2019 г. В этих, по сути дела, официальных натовских публикациях четко прослеживается все та же мысль – в отличие от СССР (со всеми его «коммунистическо-империалистическими» недостатками) современную Россию не признают «нормальной» великой державой. Чаще всего создается такой образ: Россия – это слабеющий авторитарный режим, подготавливающий почву для внешней экспансии, только за счет которой он и может выживать.

В основе отношений НАТО и России сейчас, к сожалению, положена вера Вашингтона и Брюсселя в то, что военно-стратегический баланс можно и нужно изменить в пользу Запада. Также для альянса желательно сделать это быстро и надолго.

В этой связи понятно, что «Основополагающий акт Россия – НАТО» (1997 г.) более не действует как международно-правовой документ. 25 февраля 2022 г. Генеральный секретарь НАТО Йенс Столтенберг заявил, что Россия неоднократно нарушила положения этого документа, в том числе в связи с военной операцией на Украине. Между тем в связи с военной активностью НАТО на Украине и общим наступлением на интересы России еще в конце 2021 г., в Вашингтон и Брюссель были направлены два документа, в которых содержались российские предложения по общим гарантиям безопасности. Россия позиция была довольно простая –прекратить процесс расширения Североатлантического альянса на восток, не принимать Грузию и Украину в НАТО и вернуть военную инфраструктуру альянса к положению 1997 г. Эти разумные требования были отвергнуты. Другие предложения в сфере контроля над вооружениями, по достижению прозрачной, доступной для инспекций военной деятельности были вроде приняты как основа для дальнейших переговоров. Благосклонное отношение к этим сюжетам могло бы дополнить стабилизацию отношений между НАТО и Россией, но никак не заменить фундаментальное обновление основы взаимодействия в сфере безопасности (через систему общих, но строгих гарантий и т.п.).

Исторический опыт

Стоит заметить, что Россия в своих предложениях использовала уже имевшийся опыт попыток поставить отношения с НАТО на прочную и долговременную основу. Еще в феврале 1963 г. (!) странам НАТО был предложено рассмотреть предложение Москвы о поддержании международной безопасности путем заключения всеобъемлющего «пакта о ненападении». Советский проект тогда предполагал, что страны НАТО и Организации Варшавского Договора (ОВД) «торжественно обязуются воздерживаться от нападения, угрозы силой или применения силы каким бы то ни было способом, несовместимым с целями и принципами Устава Организации Объединенных Наций, как друг против друга, так и своих международных отношениях вообще».[24] Тогда реализовать этот смелый замысел не было возможности: страны НАТО были заняты прямо противоположным делом. США начинали втягиваться в войну во Вьетнаме, а в Европе они вместе с союзниками пытались реализовать проект «многосторонних ядерных сил» (МЯС; Multilateral Nuclear Force), предполагавший, например, расширение доступа ФРГ к ядерному планированию альянса, равно как и включение союзников в смешанные экипажи кораблей ВМФ США, несущих ядерные боезаряды.

Вторая попытка Москвы оказалась более удачной. Ее итогом стал один из основополагающих актов периода «разрядки международной напряженности». Речь идет о незаслуженно забытом сегодня документе, который был подписан 29 мая 1972 г. во время визита президента США Р. Никсона в Москву.[25] Он назывался «Основы взаимоотношений между Союзом Советских Социалистических Республик и Соединенными Штатами Америки», и его первые 3 пункта были особенно впечатляющими.

Во-первых, Стороны договора признавали, что «в ядерный век не существует иной основы для поддержания отношений между ними, кроме мирного сосуществования», а «различия в идеологии и социальных системах… не являются препятствием для развития между ними нормальных отношений, основанных на принципах суверенитета, равенства, невмешательства во внутренние дела и взаимной выгоды». Далее обе Стороны выражали убежденность в важности «предотвращения возникновения ситуаций, могущих вызвать опасное обострение отношений между ними». В центре этого проблемного узла стояла, прежде всего, необходимость избегать «военных конфронтаций и предотвратить возникновение ядерной войны». Заметим, что историческое содержание этого документа явно коррелирует с теми предложениями, с которыми наша страна обратилась к НАТО в 2021 г.

Тогда же, в основополагающем документе 1972 г., было четко записано: «Обе Стороны признают, что попытки получения односторонних преимуществ, прямо или косвенно, за счет другой Стороны несовместимы с этими целями. Необходимыми предпосылками для поддержания и укрепления… отношений мира являются признание интересов безопасности Сторон, основывающейся на принципе равенства, и отказ от применения силы или угрозы ее применения».

Наконец, третья позиция документа недвусмысленно заключала в себе признание ответственности мощнейших держав за поддержание стабильности и мира. «На Советском Союзе и Соединенных Штатах лежит особая обязанность, как и на других странах – постоянных членах Совета Безопасности Организации Объединенных Наций, делать все от них зависящее, чтобы не возникало конфликтов или ситуаций, способных усилить международную напряженность».

Тогда, в начале 1970-х, этот документ сыграл свою положительную роль, и никто не оспаривал необходимость и разумность его подписания. Иное дело сейчас – в НАТО позитивный исторический опыт взаимодействия супердержав, видимо, никого не интересует. В Вашингтоне и Брюсселе решения принимаются на основе оценки текущих возможностей силового и экономического давления на множество стран. Цель все та же – обеспечить свои интересы сегодня и на среднесрочную (7-10 лет) перспективу. Считается, что исторический опыт для таких решений просто не нужен.

Как сейчас можно соединить на одной платформе интересы США и «коллективного Запада» с позициями трех великих держав «Востока» и «Юга» –КНР, России и Индии? В обозримой перспективе – никак, другого ответа быть не может.

США и страны НАТО раздувают конфликт на Украине. Лавина санкций в отношении России грозит долгосрочным разбалансированием мирохозяйственных связей. Вопрос об отношении различных государств к этим санкциям становится вопросом выбора между независимой позицией и уступкам давлению Запада. Так или иначе, но это толкает многие страны не к экономической интеграции, а к разъединению по политическим мотивам, имеющим мало общего с реальными экономическими интересами.

США как провозвестник интересов Запада сегодня намеренно провоцируют КНР на резкие действия и нагнетают напряженность вокруг проблемы отношений этой страны с Тайванем. Почему-то не поднимается вопрос о том, что по сути дела это не отношения двух государств, а проблема достижения единства Китая, с 1949 г. расколотого на континентальную и островную части. Новая стратегическая концепция НАТО определяет Китай как опасного соперника, ни о какой близости интересов североатлантического блока с ним, видимо, не может быть и речи. Попытка давления США на Индию весной 2022 г. с целью «подключить» ее к антироссийским санкциям и действиям – лучший пример того, как США и страны НАТО понимают достижение «единства» и «согласия» в международных отношениях.

Более того, в связи с принятием «Стратегии-22» единство и согласие очевидно только в стремлении этих стран сохранить свой альянс как мощный инструмент воздействия на мир и удержания военно-политического доминирования в глобальном масштабе.

 

[1] [Электронный ресурс] http://vsenato.ru/strategicheskaya-koncepciya-nato-2022-goda/

[2] Полный официальный текст «Концепции» на [Электронный ресурс]  https://www.nato.int/nato_static_fl2014/assets/pdf/2022/6/pdf/290622-strategic-concept.pdf

[3] [Электронный ресурс] https://www.ng.ru/news/742698.html

[4] [Электронный ресурс] https://www.nato.int/nato_static_fl2014/assets/pdf/2021/6/pdf/2106-factsheet-nato2030-en.pdf

[5] [Электронный ресурс] https://www.brookings.edu/blog/order-from-chaos/2021/06/14/the-future-of-nato-in-an-order-transformed/

[6] Сетов Р.А. Современный миропорядок и государственные интересы России. Термины, теории, прогнозы.- М.: Изд-во «Три Квадрата», 2011.

[7] Кокошин А.А., Панов А.Н. Макроструктурные изменения в системе мировой политики до 2030 года.- М.: КРАСАНД, 2016.

[8] [Электронный ресурс] https://news.am/eng/news/685784.html

[9] [Электронный ресурс] https://www.globaltimes.cn/page/202205/1265536.shtml

[10] [Электронный ресурс] https://interaffairs.ru/news/show/35892

[11] [Электронный ресурс] https://geopoliticalfutures.com/the-future-of-natos-strategic-concept/

[12] Per Concordiam.  Journal of European Security and Defense Issues. Vol. 9, Issue 3. 2019. P.7.

[13] Локальная война в военно-политической стратегии США в начале века / Отв. ред. В.И. Батюк: Ин-т США и Канады РАН.- М.: Издательство «Весь Мир», 2017.   С.153.

[14] Per Concordiam. Journal of European Security and Defense Issues. Vol. 9, Issue 3. 2019. P.9.

[15] [Электронный ресурс] https://worldpopulationreview.com/country-rankings/nato-spending-by-country

[16] Политика США в меняющемся мире/ Отв. ред. П.Т. Подлесный: Ин-т США и Канады.-  М.: Наука, 2004. С.34

[17] Политика США в меняющемся мире.  С.162.

[18] Локальная война в военно-политической стратегии США в начале века / Отв. ред. В.И. Батюк: Ин-т США и Канады РАН.- М.: Издательство «Весь Мир», 2017. С.157.

[19] Локальная война в военно-политической стратегии США в начале века.  С. 76.

[20] Per Concordiam.  Journal of European Security and Defense Issues. Vol. 9, Issue 3. 2019. P.36.

[21] Gaddis, John Lewis. The United States and the End of the Cold War. Implications, Reconsiderations, Provocations. N.Y.; Oxford, Oxford University Press, 1992 — P.39 ; Idem. The Cold War, the Long Peace and the Future// The End of the Cold War. Its Meaning and Implications/ Edited by M.J. Hogan. – Cambridge; N.Y.; 1992.

[22] Политика США в меняющемся мире/ Отв. ред. П.Т. Подлесный: Ин-т США и Канады.-  М.: Наука, 2004. С. 35.

[23] [Электронный ресурс] https://globalnetplatform.org/system/files/Per%20Concordiam%20V7%20Special%20Edition%20RUS.pdfм

[24] Проект пакта о ненападении между государствами — участниками Варшавского Договора и государствами – участниками Североатлантического договора. 20 февраля 1963 г. Организация Варшавского Договора. Документы и материалы.1955-1980 /  Отв. ред.  Мальцев  В.Ф.- М., Политиздат, 1980.    С. 73.

[25] [Электронный ресурс] https://docs.cntd.ru/document/1903008